Читать книгу "Ведьмин зов  - Марина и Сергей Дяченко"

Мартин заставил мышцы лица расслабиться. Бесстрастный вид в любой ситуации – он всю жизнь учился у отца, но прекрасно понимал, что до идеального ученика ему далеко.

– Давайте сразу и костры вернем, – желчным голосом предложила Соня из Альтицы. – А кураторы пусть подкидывают дрова…

– Костров не надо, – сказал Руфус. – И паясничать не надо. Способы казни можем обсудить отдельно…

– Торопите события, – холодно сказал Клавдий Старж. – Решение еще не принято.

– Ну вы же видите, патрон, что голоса есть. – Элеонора вздохнула. – Давайте наконец признаемся себе: мораторий – лицемерие.

Он посмотрела на Мартина:

– Ты прекрасно знаешь, Март…

– Протокол, – уронил Великий Инквизитор.

Элеонора закатила глаза:

– Вы прекрасно знаете, куратор, что действующие ведьмы не живут в неволе! Ну помучается она в камере пару месяцев или пару лет и все равно умрет! Нет, я понимаю, лично вы не хотите быть палачом. Просто признайтесь себе, что ваш мотив – забота о собственных белых перчатках. А вовсе не приверженность гуманизму.

– Я всем напомню, для чего этот мораторий принимался. – Мартин снова поднялся. – Это был сигнал от Инквизиции к обществу, что мы считаем ведьм людьми! Мораторий был принят в одном пакете с первым гражданским кодексом, где за ведьмами признавались хоть какие-то права… впервые в истории! Отмена моратория – падающая костяшка домино. Сегодня вы казните действующую ведьму за убийство инквизитора… А завтра другую, за насос-знак без смертельного исхода. А послезавтра вы начнете казнить всех подряд действующих, потому что так проще. А неинициированные ведьмы, «глухие», тут же снова станут изгоями. Начнутся преследования, как это уже было… А потом их начнут жечь на площадях, неинициированных, без вины! Так тоже было!

– Их и так жгут, – сказал Оскар из Рянки. – «Новая Инквизиция»…

– Единичный случай! – Мартина будто дернуло током.

– Это пока единичный. – Оскар не унимался. – За продолжателями дело не станет!

– «Инквизиция умерла, – процитировал Руфус из Ридны. – Великая традиция борьбы, охоты, наказания – все в прошлом…»

– Я попрошу не отклоняться от темы, – негромко сказал Великий Инквизитор. Мартин сел в полной тишине, прекрасно понимая, что лицо у него кроме того, что не бесстрастное, так еще и багровое, как после бега.

Руфус из Ридны невозмутимо щелкал шариковой ручкой:

– Мы должны подать обществу сигнал. Надо показать им, что нет – великая традиция не в прошлом!

– Диалог с ублюдками, – сказал Мартин, – не имеет к «великим традициям» никакого отношения. Но если мы хотим доказать насильникам, что отлично умеем насиловать сами…

Клавдий Старж снова на него посмотрел, и Мартин заткнулся на половине фразы.

– Предлагаю голосовать. – Великий Инквизитор прикрыл глаза, будто в неудержимом приступе сонливости. – Все сказали, что хотели. Кто за отмену моратория?

Виктор, Руфус, Оскар из Рянки, Элеонора из Эгре подняли руки. Четверо. Половина.

Элеонора покосилась на Соню:

– Вы не голосуете?

Соня демонстративно сложила руки на пышной груди. Елизар из Корды положил единственную руку, левую, на стол ладонью вниз. Мартин, секунду назад готовый впасть в отчаяние, выпрямил спину: решение не принято. Не хватает голосов.

– Ясно, – сказал Клавдий Старж. – Решение принято.

И поднял руку.

* * *

Провокационную норму, по которой куратор обязан быть в своем округе еще и главным палачом, Клавдий на голосование не поставил. Зато подтолкнул их к другому решению: обязательный допрос с пристрастием любой задержанной действующей ведьмы. Возвращение к старым традициям, отмены которых Клавдий с таким трудом когда-то добился. Со стороны казалось, что Великий Инквизитор разрушает дело рук своих, как ребенок в песочнице разрушает замок: годами возводил, за несколько минут раскатал в лепешку.

Мартин перестал спорить и теперь сидел с таким видом, будто вокруг говорили на неизвестном ему языке и он из вежливости притворялся, будто что-то понимает.

– …Я разделяю ваше недовольство, потому что каждый допрос – не только нервы, но и время, которое вам придется отнимать от чего-то другого. Поэтому всех задержанных ведьм с колодцем выше тридцати я буду допрашивать в Вижне…

Ради такого решения он подыграл сторонникам казней, чтобы получить сейчас их голоса:

– …Это высвободит вам ресурсы для других дел, прежде всего для профилактики.

Виктор презрительно ухмыльнулся. При всем своем цинизме он поддавался на манипуляции Клавдия, как ребенок. Руфус скривил лицо: он тоже подумал, что Клавдий заботится о «белых перчатках» Мартина. Но и Мартин так подумал и заиграл желваками.

– Это выглядит как недоверие, патрон, – сказал Руфус. – Демонстративное недоверие Вижны к провинциям.

– А еще транспортировка, – заметила Элеонора. – У нас недостаточно специального транспорта, патрон, нет людей для конвоирования действующих ведьм, это просто опасно!

Клавдий для вида поспорил с ней, потом с Руфусом, а потом, изобразив раздражение, отступил:

– Хорошо, вы меня убедили! Не надо их конвоировать, проще мне прилететь в провинцию! Довольны?

Они должны были чувствовать себя победителями, но Руфус из вредности проголосовал против. Мартин воздержался.

– Решение принято, – сказал Клавдий. – Напоследок прошу обратить внимание: мы приняли пакет суровых законов, который касается только – и исключительно – действующих ведьм. Я хочу, чтобы до широкой публики было донесено: те, кто не прошел инициацию, «глухие», неинициированные ведьмы, – не подлежат преследованию. Наш путь – профилактика, ясно?

Он прекрасно знал, что это пустые слова. Мартин был прав: свежие законы означали новую эпоху – мрачную для ведьм и всех их близких. Но если это цена, которую надо заплатить за безопасность Ивги… ведьмы ее заплатят.

* * *

– Если бы самолет не опоздал, я бы тебе рассказал заранее, как буду голосовать и зачем. Ну используй ты, наконец, служебные рейсы. Не стесняйся.

– Я не понимаю, – сказал Мартин.

Он сидел в кабинете Клавдия во Дворце Инквизиции в Вижне и казался подавленным и усталым.

– Это маневр. – Клавдий старался говорить как можно мягче. – Уступка. Нельзя достигнуть цели, если все время переть напролом, как бык. Я меньше всего хочу подыгрывать «Новой Инквизиции», но социальная база у нее таки есть, ты же не можешь не видеть. Сейчас надо кинуть кость этим людям.

– Тем, кто мастурбирует на ролик «Новой Инквизиции»?!

Терпение, напомнил себе Клавдий.

– Обывателям, которым показали по телику инквизиторский труп в луже крови. Страсти остынут, отыграем назад… По поводу допросов: этого требует оперативная обстановка. Убийство инквизитора – нерядовое событие, и моя интуиция говорит, что ближайшие месяцы спокойными не будут. По поводу моего визита в Одницу… извини, я был немного взвинчен, мне очень жаль Эдгара, но тебя мне было бы жальче.